Стася. Апрель
Там у высоты, да у правоты На крутой горе, в золотой норе Встало солнышко. Потянулося, пробудилося, Улыбнулося, распалилося - Покатилося. В небо пламенем, точно знаменем На древке копья, на штыке ружья Замаячило. Свет лило в глаза, занесла слеза - Покатилась вниз, пала зёрнышком В Землю-Матушку. Из зерна того по началу дня, Встанет юноша. Золота глава, а глаза - искра, Сам же не суров, и собой пригож, Босяком бредёт, только воду пьёт: Может, Правды ждёт? На земле скончалась Зима, Временами добро тепло, Временами - хватай тулуп. Так бы шёл один, сам себе указ, На полянушку. Терем там стоял, новоструганный, Недокрашенный, ни стекла в окне - А открыта дверь. Точно гром гремит, вой в сенях стоит - Голосит, видать, по родному мать: "На кого ж ты нас..." И взошёл крыльцу, преклонясь лицу, Об отце своём, Том, что плакал раз в Солнце вперив глаз, Не стесняясь слёз, а стеснив в груди Силу воина. Вот и Мать-Земля и сестра-Весна, Бабушка-Судьба; он им внук и брат, Сын единственный. "Ты домой пришёл", - обняла его Мать-Земля, - "родной, не оставишь ведь В этот скорбный час? Как от зимних ран да вечерних стран, Наш скончался Март". Головой поник, слов не обронил, В уголке присел, где ему постель Постелила Мать, Странный юноша: всю-то ночь не спал, Всю-то ночь молчал, что-то вспоминал - Песню складывал. Тут и спел её. Паром изо рта, облаков листом Прервалась молва, расползлись слова В синеве небес гулким рокотом, Тяжким грохотом. Странник выстоял, в небо синее, В солнце красное, в облака беды Конь, что вёз отца, мать его, сестра, Под ударами. Провалился вмиг. Похоронен Март. Умерла Зима. От бессилия. "Не оставь, мой милый сын, свой родной, свой отчий дом", - говорила Мать-Земля. - "Твой отец давно ушёл, рассекло напополам. Ты же мал, ты юн, ты слаб, Ты - мой сын. Пристало ли По дорогам вновь пылить, По дубровам ночевать?" "Мне пристало, Мать-Земля. Изморозью на губах. Его воля мне - закон... ... и тебе, пожалуй, Мать!" Это сложно объяснить, Да зато легко понять. Снова в путь пошёл Апрель, Марта сын... Ему сестра Имя светлое дала, И из солнечных лучей. Чтобы было горячей, В ней подснежник был один, Марта, брата и отца... Посох старый, лес, ручей... Снова песни, снова в дверь, За порог - и был таков. Сеял правду тёплых слов. Долго ли, кратко ли, Шаткой загадкою, Лесом ли, полем ли, С тёплыми песнями, Яркие искорки. Утром ли, вечером, Был он приветливым, Был он задумчивым. Верил приметам ли, Или наветами, Слов заговорами, Людными спорами?.. День ли, неделю ли Путь был апрелевый... Шёл в одиночку он, Лунный свет вспахивал, Бабочкой вспархивал, Путь исполиновый. Разлетелись сны. "Вот и ты, Апрель!" "Здравствуй, старая!" - "Привет". "Долгих лет!" - "Тебе того же". "Тебе нужен я?" - "А как же?" "Может..." - "Всё на свете может: это бок мой занедужил, что-то гнёт меня, корёжит, со спиною жить согнутой. А идти с тобой хочу я, Чтобы, во полях ночуя, Выпрямлялся стан покатый, исчезал бы горб проклятый..." "Как зовут тебя?" - "Кривая. Далеко к земному краю?" "Да откуда ж ты такая?" Мать Великая. Ему-то Солнца огненное око! А самой мне одиноко... Ждать родную с новой силой". Раскатился? С огнеликим Солнцем мало что сравнится. Да и впрямь что закатилось, Что опять спит по седмицам... Говори, Кривая!" - "Мнится Мне опять моя светлица. Матерью, вязали лыко. Мать Великая. Была я О ту пору молодая... Ныне - верую в сказанье!" Разглядел Апрель живую, Так Кривую расприметил, Что она - как на ладони, Как разгаданная песня, Как раскрытая утроба, Как размеченные рельсы... Профиль, южный и корявый, В чёрном небеси повешен... Недомеренных оврагов, Посох мыкая запястьем. Неразмолена тревога, Много песен недопето, Словно в никуда завеса. И за ночью день катился, А за днём свистели ветры. В поле много километров, В степь идти и в лес - часами. Выводила нить Кривая, Разложила карты... нету Верной тропки, тёплой щёлки. Надувает ветер щёки, Задувает под одежду... Перекроена надежда. Кровянистые канавки. Но, в одно придя селенье, Старые пропев сказанья, Ночью вдруг услышал песню. И неясную немного, Но знакомую, наверно. В ней наветы, заговоры, Наговоры и приветы, Это даль моя - разбежалася. Эта нота в масть - крЫла правая. Пригуляли в грудь ветер вьюжностный, Гадость первую прервав косную. Умыкнули прочь, да до обыска Схоронили за гранью сергоно, Утопили в озёрах соннечных, Заглянули в глаза пропащие. Оставляли в рези глаз на небо. Начисто переписаны вольные. С ветром чувственным и заботою. Мать ревела ночь, лебеду роня Песни горестной, так ведя беду Мимо мировой. Гнал в полон полкан Стадо зверево, заповедное. Птицей зимнею, отогретою... Тут вскочил Апрель, позабыв себя, Света не глядя, двери распахнул. В колыбели крохотное дитя. У неё глаза, а в глазах вода, А сама поёт, улыбается. И течёт слеза, упадёт когда - Тут ребёнок и просыпается. Он кривил роток, он бы плакать мог - Но молчит, лукавит да крепится. Засыпает вновь. Лёгкой зыбки стук Вызывает музыку к песенке. Но вскочила мать, и Апрель шагнул На её порог светлым лучиком. Было видно, что очень мучилась. И упала ниц, в волосах зарниц На полу, в пыли, наносной земли Локоны купала заверные. Подбежал Апрель и склонился к ней, А она в себе? вне себя? в уме? И смеётся зря, и ликует, вон - В сполохах заря на лице маяк. "Как зовут тебя? Величают?" "А вот кто зовёт, тот... ха!.. знает". "Отчего не скажешь, хозяйка?" "Да зовут Властицею... вроде". "Отчего не знаешь?" - "Не знаю. Сам-то кто? И почто явился?" "Я - Апрель, сын света и соли. Твою песнь, Властица, услышав, Сам не свой вскочил. Просто вспомнил Что отец родной заповедал. Он велел нести тепло людям, К краю неба, земли и моря. Ну на что теперь-то я годен? Холода всё чище и чаще, Солнце спит... а ты спела - Сирин. Неужели жив, неужели..." Помрачнела мигом Властица, Взбормотала: "Сирин живучий, - Да кивнула, - Сирин могучий". "Так он жив?" - "Живой... вместе с Дивом У Зимы ревёт на могиле, Вызывает из подземелья". "Он кладёт Зиме наговоры?" "Усыпляет светлое Солнце". Песня Сирина - то предвестник. Служит Сирин своей лишь песне, Забывая есть, спать, влюбляться: Забывая жизнью питаться. Покоряются песне люди, Забывают её мгновенно, Но по ней и видят, и судят Обязательно, непременно. Неподвластен Сирин сомненью, Смерти, плену беде и злобе, Только времени уподобен. К колыбели птицей метнулась. И стоял Апрель, думу думал, Мнил, как с Сирином сладить можно. Только вдруг Кривая явилась, В дверь открытую зашагнула. И сквозняк упал напрямую. Ни слезинки, ни сожаленья, Ни тревоги, ни настроенья - Равнодушье между двух взглядов. Тяжело сама посмотрела, Так неласково. "Уходи. К тебе не вернётся он. Во полоне Дивьем, Зимой сражён, Во цепях лихих, на замках литых, За послух Земли мается. Внутри Заперт подпола, не найдёшь его Никогда уже. И никто тебе Не поможет здесь". - "Для меня то - весть! Значит, жив Яр-свет! А моя стезя - Выручать его. Без него - не я!" И ногой Кривая топнула, И шепнула заклинание. Отворила свои карие, Отразив заклятья омутность. У Кривой. Она натужилась, Скомкалась в клубочек крохотный, Чёрной кошкой повернулася, "Брат мой, Лихо, брат мой, Лихо, Лихо Одноглазое! Помоги мне, помоги мне, За что меня мучают? Выправь крылья, выправь крылья, Накажи обидчиков..." "Сгинь!" - Властица крикнула. Налетел вихрь огненный, И умчал в незнаемо. Закричал ребёнок тут, распахнул глаза - И из ведьмы женщиной стала мать, Подбежала к люльке: баю-баю. А Апрель стоит как каменный - неживой. Глубоко лежит дорога, звенит тропа. По росе идёт Влас
- ?ё
- АПРЕЛЬ.ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ. "КРУГ ЧТЕНИЯ".
- Православные имена - Апрель
- Весь апрель в муниципальных библиотеках пройдет под «знаком»
- В апреле квартиры в Москве подешевели на 5-10% - Жилая недвижимость
- Мартиролог: апрель | Фонд "Право Матери"
- Инфляция в апреле замедлилась. Правила игры. Статьи Bigness.